28 марта, 2018 
AdminGWP фото: соцсети
— Вячеслав, как сейчас себя чувствует Сережа?
— Его вывели из комы, но из реанимации в обычную палату пока еще не перевели. Сереже уже значительно лучше. Сегодня он даже поел, потихонечку ходит по палате. Дважды в день — утром и вечером, к нему приезжает бабушка.
— Он помнит, что с ним произошло?
— В общих чертах. Например, вчера врачи у него спросили о последнем воспоминании. «Я летел», — ответил Сережа.
— Это Сережа рассказал о том, что в окно его вытолкнул отец и тем самым спас ему жизнь?
— Нет, об этом поступке Жени рассказали очевидцы. Как я понял, в момент возгорания Женя с Сережей были в игровой комнате, они любили резаться в аэрохоккей, часто в этот торговый центр приходили.
А Олеся с Ксюшей пошли покупать шапку. Женя вытолкнул сына в окно, а потом побежал в другое крыло, чтобы спасти супругу с дочкой. К сожалению, добраться до них он не успел. До магазина, где они были, огонь не дошел. Думаю, Олеся с Ксюшей задохнулись от угарного газа, ведь на их телах не было ожогов, одежда не была повреждена.
— Сережа знает, что его родителей и младшей сестренки больше нет?
— Об этом мы его не спрашивали.
— Кто-то из родных сможет взять мальчика под опеку?
— Конечно. Скорее всего, это сделаем мы с супругой. Либо бабушка — мама Олеси.
Вячеслав рассказал, что все расходы по похоронам взяла на себя администрация города. Впрочем, без проблем не обошлось.
— Нам до последнего не отдавали тело Жени. Мы даже думали, что придется переносить похороны.
Так получилось, что изначально мама Жени написала заявление на опознание по ДНК. Но потом она смогла опознать сына по ногам. Дело в том, что у него были специфические пальцы стоп.
Кроме того, незадолго до трагедии Женя выпрыгнул из грузовой машины и порвал мышцу на ноге, она была перевязана эластичным бинтом. По этим признакам мама его и опознала. Но так как ранее она написала заявление на проведение ДНК-экспертизы, тело нам отдавать не хотели.
Кроме того, Вячеслав рассказал, что родным Москаленко до сих пор не отдают машину, на которой семья приехала в торговый центр.
— На парковке она осталась единственная. Всем автомобили отдали — а нам нет. Этот микроавтобус мы с Женей за месяц до трагедии покупали у частного лица. Оформить ее в собственность Женя не успел. Машина до сих пор числится на первом собственнике, поэтому нам ее не отдают, мол, к машине вы не имеете отношения. Мы прошли уже много кабинетов, везде нас отфутболивают. Мы боимся, что хозяйка, на которую оформлена машина, может сказать, что ничего никому не продавала и забрать микроавтобус себе.
Евгений Москаленко работал водителем грузовой машины — развозил щебень, песок, уголь. У него были планы открыть свой бизнес по перевозке, работать, что называется, на себя.
— Женя не так давно купил грузовик. Взял его в кредит, подумал, что работая на себя, быстро сможет выплатить долг, — говорит Вячеслав.
— А Олеся была домохозяйкой?
— Нет, она работала в супермаркете.
— Проходила информация, что с родных погибших берут подписки о неразглашении информации…
— С нашей семьи таких подписок не брали. Но у меня есть знакомый, который в этом пожаре тоже потерял ребенка. И когда он приехал в морг забирать тело, ему предложили подписать расписку. Он, понятное дело, ничего не подписал, был сильно возмущен таким предложением. Вся страна должна знать, по чьей халатности погибли столько людей.
Читайте материал: «Я опознал их по ботиночкам»: репортаж с похорон в Кемерово»
Опубликовано в рубрике